Что «исповедуют» жители Средиземья? Памяти Д.Р.Р. Толкина

Если нравственные ценности во «Властелине Колец» (далее — «ВК») выписаны довольно ясно и четко, то религиозный контекст данной книги до сих пор вызывает яростные споры, особенно в среде «толкинистов».

Отсутствие определенности в этом вопросе вряд ли обеспокоит обычного читателя. Мало того — это совершенно не мешало и мне при первом прочтении трилогии. Я понимал, что она написана на основе северо-западной мифологии, я знал, что ее написал автор, исповедующий католицизм, но сказочная эпопея не стала от этого ни церковной проповедью, ни «неоязыческим» трактатом. Тактичности и чистоте этой сказки в религиозном вопросе можно только позавидовать — вот почему ее любят люди совершенно разных мировоззрений.

Д. Р. Р. Толкин, из письма в издательство «Houghton and Mifflin»: «…единственная критика, которая меня серьезно обеспокоила, — это замечание, что в Средиземье якобы нет религии…».

Из письма Д. Р. Р. Толкина к К. Бэттен-Фелпс: «…сегодня я получил письмо от человека, который называет себя «неверующим» или, по крайней мере, лишь понемногу приближающимся к вере. Он пишет: «Вам удалось создать мир, в котором вера как будто существует, но впрямую о ней нигде не говорится; она — свет, исходящий от невидимой лампы».

Мне кажется, неверной сама попытка четко выяснить — «языческая» или «христианская» книга «ВК». Наиболее правильным будет определить ее как сказку, написанную католиком, обожавшим северо-западную мифологию. Толкин создал мир на основе мифологии, но это — оригинальный мир, неотделимый от личности автора. Профессор не «пустил» в книгу ничего такого, что ему бы показалось излишним или даже вредным. Во «ВК» конкретной религии нет — ни христианской (ведь там нет Христа), ни языческой (слово «язычники» звучит редко и исключительно в отрицательном смысле).

Д. Р. Р. Толкин, из письма в изд-во «Houghton and Mifflin»: «Это мир „естественного богословия“, где господствует единобожие. Здесь нет ни церквей, ни храмов, не религиозных обрядов и церемоний — но эта странная деталь является просто-напросто частью изображенного мной исторического климата. …Сам я христианин; но Третья Эпоха — мир не христианский».

Я согласен с тем, что отсутствие оформленных религий в столь продуманном мире, для «пристального» ума выглядит странно. Однако, если бы Профессор напрямую впустил их в свою сказку, она тотчас бы перешла в статус «идеологической» и стала более уязвимой для теологических спекуляций (так и произошло с «Сильмариллионом»). Толкин хорошо понимал, что навязчивая религиозность в вымышленном мире была бы в лучшем случае «дурным тоном» (поэтому ему и не понравились «Хроники Нарнии», написанные его другом Льюисом). К тому же, он ненавидел аллегории, а претендовать на создание новой «религии» — не хотел. И, тем не менее, в духовное «полотно» трилогии, безусловно, вплетены невидимые серебряные нити — лучшее, что можно было бы взять из христианства и язычества, взять и не «опошлить». Из языческого мировосприятия в «ВК» господствует пресловутый «нордический дух», ныне ассоциирующийся разве что с личными делами фашистов из к/ф «Семнадцать мгновений весны».

Д. Р. Р. Толкин, из письма к сыну Майклу, 1944: «Я представляю иск этому маленькому невежде Адольфу Гитлеру за то, что он испортил, извратил, приплел не к месту и обрек вечному проклятию тот благородный северный дух, бесценный вклад Севера в сокровищницу Европы, который я всегда любил и всегда старался показать в истинном свете. По воле случая нигде этот дух не проявил себя так благородно, как в Англии, где он был раньше всего освящен и христианизирован».

Те, кто знаком со скандинавской мифологией, наверное, всегда поражались излишней суровости и мрачности ее космогонической развязки. В последней войне «добрых» и «злых» гибнут и люди, и демоны, и боги, и весь мир в придачу. Однако, большинство героев скандинавских мифов не сидят сложа руки и не вешаются, подобно некоторым персонажам Достоевского. Все они действуют по старому рыцарскому принципу: «Делай что должен и будь что будет». Предопределенность мировой истории, неизменность Рока не умаляет личного воинского духа и стойкости. Наиболее ярко «нордический дух» в чистом виде выражен у таких героев «ВК», как Боромир и Эомер.

Во «ВК» имя Бога действительно не звучит никогда (только три раза вскользь упоминаются его подручные — валары). Но мы легко найдем ту точку духовной опоры, на которой держится книга. По-эльфийски она звучит как Эстель — «Надежда». Именно так, с большой буквы (даже, если в книге она пишется с маленькой), ибо это не просто надежда, а надежда, как ОБЕЩАНИЕ того, что злу и небытию все равно никогда не победить. По количеству повторений это слово вполне заменяет суетные «Слава Богу» и «Ради Бога». И у наиболее духовно развитых героев «ВК» именно Надежда является той силой, что не дает отступить и пасть духом (как пал духом Наместник Гондора Дэнетор), силой, которая наполняет смыслом действия, казалось бы, заранее обреченные на провал. Надежда на чудо (не в смысле «бога из машины») определяет, по сути, весь поход Фродо.

«ВК»: «- Может быть тем, кто тешит себя ложными надеждами, это и впрямь покажется безумием. Что же, прекрасно! Безумие станет нам покровом, оно застелет глаза Врагу — ибо он мудр, он весьма мудр и взвешивает все с точностью до грана на весах своей злобы, но мерой ему служит только одно — жажда власти. Ею он мерит всех без исключения. Никогда не придет ему на ум, что завладев Кольцом, мы попытаемся его уничтожить. Но если мы все же попытаемся, его расчеты пойдут прахом».

«Отблески» христианского мировоззрения автора можно узреть и в главной сюжетной линии трилогии, когда для выполнения опаснейшей миссии избираются отнюдь не «богатыри» и даже не авантюристы, а маленькие ограниченные хоббиты, которые изначально не терпят ни геройства, ни приключений. Но только они в состоянии долго противиться воле Кольца Всевластья и противиться именно потому, что у них нет ни силы, ни амбиций «великих мира сего». В героизме хоббитов нет ни бахвальства Боромира, ни глубокого знания ситуации (как у Гэндальфа или эльфов)… Но роль «малых сих» в этой истории более значительна, чем глобальные сражения «великих и мудрых».

Еще один важный христианский аспект книги — Милосердие, шанс, предоставляемый всем, даже самым отвратительным и «падшим» героям трилогии. Апологетом Милосердия является маг Гэндальф — по сути дела, посланник Высших Сил в мир Средиземья — а вслед за ним и Фродо. Прощение предлагается Саруману и Голлуму, а также всем побежденным человеческим народам, служившим Саурону.

«ВК»: «- Заслуживает смерти? Еще бы! Но смерти заслуживают многие — а живут, несмотря ни на что. Многие, наоборот, заслуживают жизни — и умирают. Ты можешь их воскресить? Нет? Тогда и не торопись выносить приговор именем справедливости, когда на самом деле ратуешь лишь за собственную безопасность. Даже мудрейшие из мудрых не могут всего предусмотреть».

При этом Милосердие отнюдь не исключает вооруженной борьбы со злом — показной пацифизм всегда был чужд, как Толкину, так и его другу Льюису (Вторая мировая война показала всю беспочвенность нейтрального миролюбия).

Д. Р. Р. Толкин, из письма к Э. Роналд: «Как христианин и римский католик, я не ожидаю от истории человечества, чтобы она была чем-либо, кроме сплошной длинной цепи поражений, — и все же в ней есть примеры, которые можно назвать проблесками конечной победы. В легендах они выражены более отчетливо и больше трогают сердце».

Переводчица «ВК» М. Каменкович, интервью газете «Смена», июнь 1995 г. : «Традиционные мифы, на которые Толкин опирался („Калевала“, „Старшая Эдда“ и т. п. ), — порождение языческого времени, и они идут по вечному и замкнутому мрачному кругу. А Толкин, будучи христианином, хотел создать мифологию новую: во-первых, авторскую, во-вторых, разомкнутую. Это мифология человека спасенного, совершенно уникальная попытка в мировой истории».