«Поучительная» сказка «Тот еще Карлосон!». Во что превратилось наше детское кино?

Сарик Андреасян — это не просто какой-то выскочка. Нет, друзья, это новый тренд в российском кино. Подобно тому, как в начале девяностых Михаил Кокшенов «отблагодарил» зрителя своим режиссерскими работами. Подобно тому, как в маразм впал Эльдар Рязанов и внезапно стал потчевать зрителя «Старыми клячами», приговаривая: «Привет, дуралеи!».

Подобно тому, как Федя Бондарчук, в память о своем великом отце, начал осваивать голливудские бюджеты и перекрашивать танки в розовый цвет. Эту моду просто надо пережить.

Цитируя его же творение (простите, но кто лучше расскажет о своем фильме, чем сам автор), Сарик в детстве часто прогуливал уроки, поэтому, когда вырос, не досчитался в своем лексиконе многих важных слов. И донести простейшие истины до целевой аудитории, а иначе постановщик своего зрителя и не называет, он нужными фразами не сумел. Но бездарность не порок только тогда, когда эта бездарность не выставляется напоказ и не тычет в лицо ручонками миллионам доверчивых граждан своей страны, которые пришли в кино с детьми, чтобы посмотреть «добрую, милую сказку о летающем человечке».

Андреасян часто обманывает нас. Он обманул, когда клялся, что новый «Служебный роман» не будет слово в слово копировать рязановский шедевр. Обманул и тогда, когда метровыми буквами писал на афише «Беременного», что «Будет смешно!». И уж точно слукавил, пытаясь выдать беспомощную поделку под новый взгляд на давно увядший в нашем кино жанр детского фильма. По сути, Сарик Андреасян занимается ничем иным, как освоением бюджетов. В этом ему нет равных, ибо друзья уверенно спонсируют его опусы. А мы хаваем. И будучи по уши… (нет, не в шоколаде), продолжаем просить еще, будто бы не видя, что нас пользуют как стадо баранов.

…В городе Москве живет одинокий Малыш, у которого есть все, о чем мечтает среднестатистический российский ребенок: iPhone, iPad, игровая приставка с кучей игр, хорошая квартира с видом на Кремль, папа-бизнесмен и домоправительница в лице Ноны Гришаевой. Но нет главного — мамы, которая делает в Петербурге карьеру, и друзей. Поэтому когда к Малышу в окно залетает Метрик (российский аналог шведского Карлсона), он безмерно счастлив и даже не сильно переживает, что его россказнями недоволен папа, а одноклассники считают его психом.

Метрики — это такая древняя раса, ростом с гнома и с ушами эльфов. Они питаются лишь сладостями, живут на небесах и помогают детям в трудную минуту. Но наш Метрик — эгоист и шалопай. Он обожает драгоценные запонки, жрет торты без приглашения и вместо того, чтобы пестовать школьников, свинячит в столице, наводя тень на всех сородичей, включая респектабельных отца и деда. Малыш — это его последнее китайское предупреждение. Если не справится — лишится летных прав и всю оставшуюся жизнь (а она у этих упитанных уханов длинная) будет питаться солеными огурцами и кайенским перцем…

Перечитав синопсис, кто-то разведет руками: «А что, вполне невинная задумка, и даже в чем-то оригинальная». И то правда, никто не мешал Андреасяну поизгаляться над оригинальным Карлсоном, но он пошел дальше и даже осовременил гениальную сказку Астрид Линдгрен. Это на словах. На деле вышло то, за что наши шведские братья будут вечно нас ненавидеть.

Сказка получилась совсем не доброй. Никого не смущает семья, в которой отец и мать лепят карьеру, пока их сын предоставлен самому себе в окружении новомодных гаджетов, в которых он смыслит больше, нежели в простых человеческих отношениях? А как вам папа, который вместо того, чтобы выслушать сына, отправляет первоклассника к психологу? Понравится ли вам и вашим детям «милый шалун», выедающий на торте «…гей Михалыч», стреляющий птицами из рогатки и танцующий странные па на крыше в образе вампира? А школа, ученики которой ведут себя как стая малолетних дебилов, гнобящих Малыша лишь за то, что выдумал себе вымышленного друга? А их родители, пускающие слюни на детском утреннике и задорно гогочущие при слове «дурка» и стягивании с ребенка штанов?

Из произведения Андреасяна мутными потоками сочатся комплексы и злость. Снимая детское кино, автор намеренно использовал переиначенные цитаты из советских фильмов, рифмуя парашу с Наташей. Интересно, сколько посулили Табакову (Табакову!) за то, чтобы он облагородил своим легендарным лицом и интонациями, что знакомы нам с детства, этот ужас, летящий на крыльях неуемного продакт-плейсмента. Господам спонсорам должно быть очень стыдно, что их «мегафоны», «кухни Марии», «агенты mail. ru» и прочие «баскины-роббинсы» попали в кадр «Карлосона». Да что там кадр, многие-многие кадры, неустанно демонстрирующие зрителю названия компаний, инвестировавших в это «хвостогриво».

Режиссер — это якобы самый главный человек на съемочной площадке. Это он заставляет актеров выкладываться, потеть, вживаться в образ. Спрашивается, почему на экране сплошь и рядом такие неестественные дети? Многие не любят новый «Ералаш», но по сравнению с этим убожеством последние выпуски проекта Грачевского — просто Королевский Шекспировский театр. Манерных, кривляющихся, давящих из себя смех и слезы маленьких «артистов» можно обвинить лишь в том, что они, как-то яблоко, недалеко упали от плодоносящего древа.

Ибо взрослые профессионалы вызывают недоумение. Бог с ним, с Табаковым. Даже Аль Пачино может позволить себе идиотские роли «свадебного генерала». Спрашивается, на кой черт из КВН-овского жюри выдернули Верника, которого к тому же сделали печальным персонажем без единого фирменного оскала? Почему Гоша Куценко, наш герой боевиков, отлюбивший хомячков, так фальшивит в каждой сцене? Низкий поклон Ноне Гришаевой. Несмотря на приверженность к черному цвету, актрисе удалось остаться во всем белом на фоне неожиданного приступа любительщины у ее коллег.

Галустян? Я согласен, никто не мог сыграть метрика лучше. Возможно, что в фильмографии этого лицедея сия роль займет почетное место у вершины. Я уже не раз отмечал, что медийное лицо и актер — это та самая «большая разница». Конек Галустяна — это короткий скетч. Гэг. Номер в одном акте. Его игра в большом кино — это половой акт с психикой зрителя. Мимика дауна не делает его Робертом Дауни. И никакие визуальные спецэффекты, которыми так хвастались авторы «Карлосона», не могут скрыть тот факт, что главный герой — патетический неудачник и тотальный мискастинг в области полнометражного кинематографа. Миша, вернись в лоно телешоу, где твое небритое лицо по-прежнему востребовано миллионами.

Неужели все так плохо? Да, все плохо. Фильм настолько беспомощен, что взгляд чаще упирается в циферблат часов, нежели блуждает по экрану. Единственным плюсом ленты можно считать яркие, сочные краски. И эта красочная мазня, сдобренная красивыми именами на афише и поддержкой Первого канала, одолжившего фильму своих звезд, уверенно собирает в родном прокате невероятные 10 млн. долларов и занимает место в первой тридцатке фильмов по итогам текущего года.

А теперь скажите, почему так выгодно быть «андреасяном»?